Один хороший ягнёнок паршивое стадо не улучшит. Я перефразировал известную поговорку. Именно так я понимаю ситуацию с реформированием российской армии, страдающей системным кризисом. Я никогда не сомневался в том, что война – это плохо. Но если нельзя избежать этого зла, то нужно сделать всё, чтобы минимизировать его влияние. Характер нашей армии выражен в названии должности её командира – министра обороны. Мы живём в мирное время и лишь вынуждены поддерживаем оборонный потенциал.
Что же из себя представляет оборонный потенциал? Вы когда-нибудь задумывались о том, чем отличается армия в мирное время от гражданской службы? Только мобилизацией служащих. Только и всего!
Чем отличается военный склад ГСМ от гражданского? Чем отличается военный транспорт от от гражданского специального, например, инкассаторского? Чем отличается частное охранное подразделение от войсковой роты караула? Да всё одинаково – заградительные кордоны, колючка, броня, оружие, наличие униформы, требования дисциплины, … И только все гражданские специалисты после смены расходятся спать по своим квартирам, а военные идут спать в казармы. Всё отличие только в этом!
Но вы можете представить, чтобы один продавец ружейного магазина застрелил другого из-за постоянных ссор у прилавка или случилась жестокая драка между инкассаторами или между охранниками бочки бензина на нефтезаводе? Трудно представить. А в армии это происходит с нехорошим постоянством. При этом гибнут молодые люди, не дожившие до рассвета сил, но у самого его порога. Гибнет генофонд нации. Не весь, конечно. Остаются в живых некоторые лобастые «книжные черви», скользкие проныры, инвалиды, женщины – все те, кого не смогло призвать минообороны. Но те, кто попал в армию гибнут, если не физически, то морально. Если гибнет в мирное время даже один солдат на глазах целого полка, то все оставшиеся в живых получают душевную рану. Для кого-то такие душевные раны складываются в науку выживания – если ты не ударишь, то ударят тебя. Помните как у Высоцкого: «Ударил первым я тогда. Так было надо»? Наша оборонительная армия этому и учит каждодневно – не расслабляться, бить первым, нападать. Прозеваешь, привезут тебя в гробу туда, откуда призвали не на войну, а для укрепления оборонного потенциала – охранять склад, следить за небом, ходить вдоль границы и т.п.
После Великой отечественной войны часто повторяли в СССР, что почти нет семьи, которая бы не понесла потерь в этой войне. Сейчас войны нет, а в семьях – новые потери. Гибнут парни в воинских частях и военных учебных заведениях, в глубоком тылу и в частях, где даже нет оружия. Призывники гибнут по пути к месту службы, на службе и перед самым увольнением со службы. Скольких военных преступников вы знаете? Бывшего полковника Буданова? Если бы он не отрицал вины и сразу был осужден, а не был участником политического шоу, то мы и о нём бы никогда не слышали или забыли сразу же после короткого новостного сообщения.
Складывается впечатление, что самые большие военные секреты в нашей армии связаны именно с военными преступлениями. Армейские чиновники всячески под видом воинского духовного единства насаждают и поддерживают круговую поруку и укрывательство.
От благоприятного впечатления зависят чины и звания – иначе в мирное время невозможно выслужиться! Укрыл преступление – получил звёздочку на погон. Укрыл десять преступлений – получи медаль за безупречную службу! А чем выше чин, тем больше рабов в подчинении. И слова о том, что «плох солдат, не мечтающий стать генералом» приобретают совсем иной смысл. Я служил срочную службу 20 лет назад. За это расчётное время мои командиры должны бы уже и до генералов дослужиться. Где они сейчас? Ведь были же и хорошие офицеры. Но повторю – один хороший ягнёнок паршивое стадо не улучшит.
Наши солдаты остаются бесправными рабами до сих пор. Я не беру пример закрытой части, которая выполняет стратегические задания на боевом дежурстве – там реальная служба, с вытекающими из этого тяготами и лишениями. А в иных случаях состав вооружённых сил напоминает стадо баранов. Нет, это не ругательный эпитет, а наблюдение с натуры.
Нет сейчас в армии ни Василия Тёркина, ни даже Максима Перепелицы. Призвали тех, кого смогли. При наборе в армию нет конкурса, как в театральное училище или на юридический факультет. Служба в нашей армии не престижна. Рядовой в армии работает больше слесаря, дворника, мусорщика и грузчика вместе взятых, а ест хуже любого из них и спит, когда попало, где попало и как попало.
Сейчас, после эпохального выступления президента Путина, широко пошли рассуждения о материнском капитале. Мол, хорошо рожать детей – государство большие тыш-щи сулит. Пусть эти тысячи государство потратит на профессиональную армию! Тогда никого не надо будет уговаривать рожать детей, призывать возвращаться на родину и не «косить» от армии. Это понятно любому. А иначе, нация гибнет дважды – от недороду и самоистребления. И армейское самоистребление самое гнусное. Т.к., если человек погиб, например, от передозировки наркотиков, то это чаще всего бывает его собственная глупость, собственный выбор. А если парень гибнет от неуставных взаимоотношений в армии, то это происходит по закону – в рамках исполнения конституционного долга. И у нас чиновники до сих пор этого не могут или не хотят признавать. Погибший на государственной службе человек – государственный человек. Гибнет не член какой-то случайной частной семьи, а гибнет гражданин страны. Какое право имеют после этого власти призывать своих граждан к жертвованию? Для чего, для кого? Для того, чтобы молодой человек стал живым тренажёром для однополчан-головорезов?
Почему-то странно люди оценивают жизнь своих сограждан. Одни дети погибают в забвении, под покровом необъяснимой тайны, как, например Марат Буртубаев. Другие, как, например, смерть Евгения Родионова, обрастают мифами и легендами с намёком на святость подвига. Я же не вижу разницы в этих смертях. У всех нас один общий подвиг – жизнь в России.
Вы скажете, что я переборщил с обобщениями? И, мол, несколько офицеров-уродов на службе у государства — это ещё не само государство. Я изменю своё мнение тогда, когда у военных чиновников не будет хватать времени на парадные интервью, на пахвальбу успехами, на строительство своих дач по причине служебного усердия на поле борьбы с уродствами в армии. А пока . . .
Один хороший ягнёнок паршивое стадо не улучшит. Особенно, если под шкурой ягнёнка волк. Особенно, если под волчьей шкурой офицерский мундир. Особенно, если офицер служит не по долгу совести, а по сложившейся в российской армии традиции . . .
——
Иллюстрации: фотография иконы Евгения Родионова, причисляемого к святым (http://news.ntv.ru/87665), фотография телеграммы взята из статьи в «Новой газете» (http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/55n/n55n-s00.shtml).
Loading...